«У нас никогда не будет секретов»: сепарация ребёнка от родителей

<<Лид>>

‍

Т‍очка невозврата

Я сидела перед закрытой дверью в комнату дочери и просто слушала, как она плачет навзрыд. Я понимала, что Олеся (имя изменено по просьбе героини) не захочет впустить меня и поговорить — десять минут назад мы закончили скандалить из-за того, что она не позволила мне посмотреть, кто ей пишет так поздно ночью. Я закричала и сказала, что телефон она больше никогда не увидит. Олеся разрыдалась, силой выхватила у меня из рук телефон и убежала к себе.

‍

Через какое-то время домой вернулся муж. Я всё ещё сидела на полу. Муж никогда не вмешивался в наши с дочкой отношения, но, когда он услышал слёзы Олеси за стеной, спокойно посмотрел на меня и сказал: дальше это продолжаться не может.

‍

Детство и мечты о детях

Сколько себя помню, я всегда мечтала о детях — о двух дочках. Ещё в школе представляла, как буду их наряжать, гулять с ними, дарить всю свою любовь. Мне ничего в жизни так не хотелось, как окружить заботой двух моих будущих дочерей. Я даже замуж не хотела выходить — мне просто нужны были две девочки. Моя мама была очень сильно привязана ко мне и называла любимицей втайне от моей старшей сестры. Тем не менее мама жестоко наказывала, если я капризничала или получала плохие оценки: могла дать пощёчину или поставить в угол. В такие моменты я обижалась и строила мечты о том, что никогда не буду в будущем ругать своих детей. Мама мне многое запрещала и требовала, чтобы я к девяти всегда была дома, потому что ей казалось, что внешний мир таит в себе множество опасностей. Она поселила во мне страх больших городов и шумных компаний.

‍

Олеся

В 20 лет я забеременела, и мы с парнем решили пожениться, чтобы вместе воспитывать ребёнка. Спустя несколько месяцев после рождения дочери мой молодой человек оставил меня одну и ушёл к другой женщине. В этот момент я поняла, что никто не заслуживает моей любви так, как Олеся — самое чистое, верное создание, моя любимая девочка. Всё время, кроме работы, я посвящала ей, читала с ней, гуляла, одевала в разные наряды. Мы называли друг друга «подружки-лягушки», много смеялись и говорили, что квартира — это наша крепость. Мы решили, что у нас никогда не будет секретов друг от друга.

‍

<<Параграф c цитатой>>

‍

Олеся росла очень умной и самостоятельной. Я рано купила ей компьютер, поэтому она научилась быстро печатать и искать нужную информацию. Олесю взяли в лучшую гимназию города. Она начала ходить в музыкальную школу и с каждым днём радовала меня всё больше. Я хотела, чтобы у неё было всё, чего не было у меня, — лучшее образование, лучшие игрушки, лучшая одежда. Чтобы всё это покупать, мне приходилось много работать. С годами я стала более раздражительная — засиживалась в офисе допоздна, не успевала приготовить ужин. Иногда моя агрессия касалась и Олеси. Я могла резко одёрнуть её за рукав, если мне не нравилось, как она переписала домашнюю работу, или даже ударить по губам за неправильно прочитанное наизусть стихотворение.

‍

Взросление

‍

Чем больше времени я проводила на работе, тем сильнее мне казалось, что мы с Олесей отдаляемся друг от друга. Меня пугало, что её это не беспокоило: она спокойно называла лучшими подругами одноклассниц, вела дневник, который запирала на ключ и, кажется, не очень хотела мне показывать. Дочь постоянно отшучивалась и говорила, что у неё есть свои «секретики». В начальной школе я не придавала этому значения, но, когда Олесе исполнилось одиннадцать и у неё появился первый телефон, дистанция между нами увеличилась. Дочь часто переписывалась с друзьями и не хотела показывать мне переписки, над которыми смеялась. На мои уговоры, что я никому ничего не расскажу, она продолжала отшучиваться и менять тему. Я чувствовала себя самой одинокой матерью на свете: смотрела американские фильмы про счастливые семьи и думала, что же я делаю не так.

‍

Финансы

Однажды тринадцатилетняя Олеся пришла ко мне и сказала, что хочет завести свою банковскую карту. Для меня это был ещё один тревожный знак о том, что дочь хочет отдалиться от меня. Я сказала ей, что она может просить деньги у меня и я буду давать ей средства на карманные расходы. Олеся запротестовала, сказав, что мне не нужно быть в курсе её покупок. Перед глазами предстала страшная картина: моя дочь покупает с одноклассниками алкоголь и сигареты. Я сказала: если ей есть, что скрывать, она может вообще со мной не разговаривать. Олеся расплакалась и убежала к себе в комнату. Я была уверена в своей правоте, поэтому дочь продолжала пользоваться моей картой — не было выбора.

‍

Конфликт

Чем взрослее становилась Олеся, тем чаще мы ссорились. Ей не нравилось, что я провожаю её до школы и встречаю после уроков. Мне казалось, что если я этого не сделаю, то буду плохой матерью. Сейчас я понимаю, что в 7-м классе дети, наверное, могут и сами добираться до школы, но тогда я переживала, что с моей дочкой может случиться что-то страшное. Олеся плакала, пока мы шли домой и говорила, что одноклассники смеются над ней. Я утверждала, что они просто глупые и завидуют ей, потому что их родители не любят так сильно, как я свою дочь. Меня дико раздражало, когда Олеся, услышав уведомление на телефоне, как можно быстрее бежала за ним, чтобы я не успела посмотреть. Я говорила, что пока она живёт со мной в квартире, то не имеет права скрывать от меня что-то. Каждый такой разговор заканчивался слезами — и её, и моими.

‍

Я продолжала работать круглые сутки, чтобы обеспечивать Олесю лучшими вещами, и постоянно приносила ей новую одежду из магазина. Ей ничего из этого не нравилось: она строила гримасы и просила позволить ей самой выбирать вещи. Тогда мне казалось, что в четырнадцать лет у подростков ещё нет достаточной самостоятельности, чтобы покупать себе качественные вещи, поэтому на её просьбы я не реагировала.

‍

Чистый лист

На следующий день после восемнадцатилетия Олеси у нас произошла ссора из-за того, что она отказалась показать мне сообщения в её телефоне. Мы с моим вторым мужем задумались, как разрешить проблему, которая с годами становилась только хуже. Он человек по природе тихий и никогда раньше не вступал в наши с Олесей конфликты, но в тот вечер сказал, что я с дочкой слишком жестока, и предложил мне пойти к психологу.

‍

Я долго отнекивалась, потому что никогда не верила в психологов. Мне казалось, что меня воспитали любящие люди, и я выросла абсолютно здоровым человеком, которому не нужна психологическая помощь. Муж всё же меня уговорил, и через неделю я пошла к специалисту, которого посоветовала мне подруга. Психолог рассказала мне про трудности сепарации, объяснила, что мне необходимо «отпустить Олесю» и понять, что она не моя собственность.

‍

Занятия со специалистом помогли мне взглянуть на проблему со стороны, и я постепенно изменила своё поведение: перестала требовать телефон, разрешала дочери приходить домой позже. Олеся впервые отправилась на ночёвку к подруге только в восемнадцать лет. Сейчас я понимаю, что это звучит ужасно, и мне не стоило доводить проблему до такого состояния. Я рада, что всё становится гораздо лучше. Сейчас мы с Олесей живём раздельно и общаемся более спокойно: я позволяю ей рассказывать то, что она хочет, и оставлять в секрете то, чем она пока не готова делиться.

‍

‍

‍

‍Елена Петрусенко,

социальный психолог, специализируется на вопросах подросткового возраста

‍

‍

‍

Дистанция между ребёнком и родителями должна восприниматься как уважение к личным границам. Эту мысль необходимо транслировать ребёнку с детства. Например, дети должны понимать, что нельзя без спроса заходить в комнату к родителям или брать их вещи. Важно отстаивать не только физические границы, но и условные границы между детским миром и взрослым. Ребёнок должен знать, кем работает родитель, почему он выбрал такую профессию и сколько он зарабатывает, однако ему совершенно необязательно слушать нытьё о несправедливости начальника или глупости коллег. Порой родители не замечают, как глубоко ребёнок погружён во взрослые проблемы и дела, в то время как он должен наслаждаться детством, проживать закономерные этапы взросления, интересоваться и творить. Отсутствие дистанции между родителями и детьми мешает ребёнку развиваться.

Чтобы создать здоровую дистанцию с детьми, родителю нужно быть уверенным в том, что он обладает личностной зрелостью, родительскими навыками и эмпатией и понимает, что такое личные границы. Помочь с этим может, например, профессиональный психолог, который подскажет родителю, все ли свои детские вопросы он закрыл по отношению к своим родителям: давит ли на него его семья в плане воспитания детей, идёт ли он со всеми вопросами и печалями до сих пор к маме?

Родителю важно понять, что самая большая проблема в отношениях — это ожидания. Ребёнок может их не реализовать и имеет на это право. Родитель — в первую очередь взрослый. Взрослые люди умеют контролировать эмоциональные проявления, слова, оскорбления, могут говорить без претензий и безоценочно. Здоровой сепарации детей обычно препятствуют страхи, опыт, тревога, контроль, ожидания родителей. Чтобы всё это преодолеть, нужно искать поддержку, быть в ресурсе и верить в своего ребёнка.